Я был невероятно счастлив. О,
этот акантис рубра виллинсониана! Я никогда в жизни не видел его, не знал,
как он выглядит, но мое сердце пело ему благодарственные гимны. Вернувшись
домой, я как сумасшедший бросился к своим записям. Этот огонь здесь, в
груди, этот мучительный огонь счастья, когда тебе двадцать семь лет и ты
уверен, что находишься на правильном пути... Уже за рубежом известного,
исследованного, на территории, куда не вторгалась еще ни человеческая
мысль, ни даже предчувствие, - нет, все невозможно описать... Я работал
так, что не замечал ни света, ни тьмы за окнами: не знал, ночь сейчас или
день; ящик моего стола был набит кусками сахара, мне приносили кофе целыми
термосами, я грыз сахар, не отводя глаз от текста, и читал, отмечал,
писал; засыпал, положив голову на стол, открывал глаза и сразу продолжал
ход рассуждений с того места, на котором остановился, и все время было
так, словно я летел куда-то - к своей цели, с необычайной скоростью... Я
был крепок, как ремень, знаете ли, если мне удавалось держаться так целые
месяцы, - как ремень...
Три недели я работал вообще без перерыва. Были каникулы, и я мог
располагать временем, как хотел. И скажу вам: я это время использовал
полностью. Две груды книг, которые приносили по составленному мной списку,
лежали одна слева, другая справа, - прочитанные, и те, что ждали своей
очереди.
Мои рассуждения выглядели так: априорное знание? Нет. Без помощи
органов чувств? Но каким же образом? Nihil еst in intellecti... <В мозгу
ничего нет - лат.> Вы ведь знаете. Но, с другой стороны, эти муравьи... в
чем дело, черт побери? Может, их нервная система способна мгновенно или за
несколько секунд, - что практически одно и то же, - создать модель новой
внешней ситуации и приспособиться к ней? Ясно я выражаюсь? Не уверен в
этом. Мозг наш всегда конструирует схемы событий; законы природы, которые
мы открываем, это ведь тоже такие схемы; а если кто-либо думает о том,
кого любит, кому завидует, кого ненавидит, то, по сути, это тоже схема,
разница лишь в степени абстрагирования, обобщения. Но прежде всего мы
должны узнать факты, то есть увидеть, услышать - каким же образом, без
посредства органов чувств?!
Было похоже, что маленький муравей может это делать. Хорошо, думал я,
если так, то почему же этого не умеем мы, люди? Эволюция испробовала
миллионы решений и не применила лишь одного, наиболее совершенного. Как
это случилось?
И тогда я засел за работу, чтобы разобраться - как так случилось. Я
подумал: это должно быть нечто такое... конструкция... Нервная система,
конечно... такого типа, такого вида, что эволюция никоим образом не могла
его создать.
Твердый был орешек. Я должен был выдумывать то, чего не смогла
сделать эволюция. Вы не догадываетесь, что именно? Но ведь она не создала
очень много вещей, которые создал человек.